На дощатом мостике перед шалашом нас встречают наш возница-моряк и живущие здесь старые рыбаки — дедушка Вилю и дедушка Стамат.
— Добро пожаловать, добро пожаловать, моряки! — улыбаются они. — Пойдемте... Трапеза готова. И ропотамской рыбки для вас нажарили... любительской.
Мои люди забывают о какой бы то ни было дисциплине. Они с визгом и хохотом выпрыгивают из лодки и стремглав несутся к шалашу. Кушанья разложены на открытом воздухе, в тени старого дуба. Мы садимся вокруг, и...
Я не стану описывать, что было дальше: каждый из вас, дорогие читатели, хоть раз когда-нибудь был так же голоден, как мы, и знает, что делается в подобных случаях.
— Ох, больше не могу! — нарушает наконец общее молчание Маргаритка. — У меня уже живот как барабан.
Один Митко — его лицо до ушей в арбузном соке — продолжает грызть огромный, не меньше его головы, кусок арбуза.
Вот теперь мы можем побеседовать со старыми рыбаками.
— Дедушка Стамат, — вдруг спрашивает любопытная Маргаритка, — а тут, в вашем лесу, много дикарей?
— Дикарей? — добродушно улыбается старик. — Гм!.. Попадаются, внучка, и дикари. На прошлой неделе нагрянула сюда целая банда, все водяные лилии посрывали на болоте. Те аккурат расцвели... Такая красота! Все посрывали... Так что верно, попадаются и дикари.
— А зачем они их срывают? — удивляются ребята.
— Почем я знаю?.. Из-за дикости своей.
— А мы, дедушка Стамат, убили двух диких буйволов, — хвалится Тошко.
— Экое чудо! Вот из этих ружей? Почему же вы, соколики мои, не прихватили их с собой? Полакомились бы малость свежим буйволовым мяском...
Тошко в затруднении, он не знает, что сказать в ответ.
— В лодке не нашлось места, — приходит ему на помощь Маргаритка.
— Вот так так! — смеется в ответ дедушка. — А вот этот юнак набил брюшко до отказа и отдал якорь...
Мы оборачиваемся — позади нас на одеяле, разостланном на сене, сладко спит Митко. В руке он все еще держит тщательно обглоданную до зелени арбузную корку.
— Разведчик! — насмешливо бросает Маргаритка. — Поставь его на пост и попробуй уснуть спокойно.
— Ну ничего, ничего! — пытаюсь я взять его под свою защиту. — Ему простительно: он ведь еще не пионер.
Мы приносим котелок воды и моем разведчику измазанное лицо. Он даже не шевельнется. Затем переносим его в повозку на мягкое сено и заботливо укрываем одеялом.
— Ну-ка, давайте и вы тоже! — предлагает дедушка Вилю. — После такой дороги полагается немного поспать.
Боцман и главный разведчик переглядываются — не будет ли стыдно, если они тоже улягутся спать с этим малышом.
— Я и сам посплю немного, — говорю я. Скоро в обратный путь. Мы должны быть бодрыми.
— Раз уж профессор... — робко начинает Тошко. — А ты как?
— Давай! — лихо, по-моряцки отвечает Маргаритка.
Устраиваем и их возле маленького Митко. Я забираюсь под повозку. Тут, в тени, так приятно! Ослепительно сверкает широкая прямая лента реки. Тишина, спокойная и мягкая тишина. Даже неугомонные лягушки и кузнечики смолкли. Лишь ветер, идущий от моря беспокойный ветер, шумит в упругих резных листьях дуба. В повозке слышится легкое и ровное дыхание нашего экипажа. И у меня смыкаются веки. Как это ни странно, профессора тоже нуждаются в сне.
НА ПРИСТАНИ
В каждый понедельник, среду и пятницу точно в пять часов в Приморское прибывает пароход из Бургаса. В это время на маленькой пристани толпятся почти все, кто приехал в село на отдых. Одни ждут письма, другие — посылки, большинство же приходит сюда из чистого любопытства: посмотреть, кто приезжает, нет ли среди новичков знакомых, есть ли в числе новоприбывших артистки, певцы и другие интересные и прославленные люди.
Мы с Маргариткой принадлежим к числу тех, кто бывает на пристани регулярно. Но не любопытство влечет нас сюда. Может быть, другим детям и интересно глазеть, как приближается пароход, слушать громовой голос капитана, подающего команду, наблюдать, как бросают на набережную толстенный швартов, спускают трап, шумную и смешную сутолоку пассажиров, которые устремляются на сушу, словно с цепи сорвались.
