— Да говори ты по-человечески! — прервала его Говорунья-Тилли. — Я не понимаю половины всех этих длинных слов. Хуже того, ты их сам не понимаешь, уж это будьте уверены!
И Тилли потупилась, скрывая усмешку. Но кое-кто из птиц довольно явственно захихикал.
— Я сказал, — обиделся Додо, — что, по-моему, нам пора бы устроить потасовку с подтасовкой. Прекрасная вещь. Мы бы мигом обсохли.
— А что это такое? — спросила Алиса. Но не потому, что по-настоящему интересовалась, а потому, что Додо умолк, словно считая, что дальше должны говорить другие, а никто ничего как будто говорить не собирался.
— Лучшее объяснение — это пример, — сказал Додо. (Вдруг вам как-нибудь зимой захочется попробовать, что это за штука; так я уж расскажу, что предложил Додо.)
Он начертил на земле что-то вроде большой окружности («точная форма совершенно не играет роли», как он сказал), и вся компания разместилась вдоль нее, кто где хочет. Никаких тебе команд «раз, два, три», каждый мог бежать вдоль линии в любую сторону, толкаться, налетать на кого угодно и когда угодно, мог и совсем ничего не делать, так что нелегко было понять, когда что началось и когда окончилось. Это продолжалось около получаса, все обсохли, а потом Додо вдруг провозгласил: «Потасовка окончена!» — и все столпились вокруг него, тяжело дыша и спрашивая, кто победил.
Прежде чем ответить на этот вопрос, Додо пришлось основательно подумать. Долго он стоял, приставив палец ко лбу (как Шекспир на портрете), а все молча ждали. Наконец он объявил:
— Все победили, всем присуждены награды.
— А где же они? — вопросил шумный хор.
— Да вон у нее, — и Додо показал пальцем на Алису. И теперь вся компания столпилась вокруг растерявшейся Алисы и громко требовала наград.
Что делать, Алиса не знала. В отчаянии она сунула руку в карман, вытащила коробочку карамели (к счастью, соленая вода ей не повредила) и стала раздавать конфетки вместо наград. Как раз всем хватило по штучке.
— Но ведь она тоже должна получить награду, — сказала Мышь.
— Само собой разумеется. Сейчас, — сказал Додо и обратился к Алисе: — У тебя есть еще что-нибудь в кармане?
— Только наперсток, — грустно ответила та.
— Дай-ка его сюда, — попросил Додо.
И все снова столпились вокруг Алисы, а Додо торжественно протянул ей наперсток и сказал:
— Мы очень просим вас, соблаговолите принять эту изящную вещицу!
На этом его приветственная речь окончилась, и все захлопали.
Алиса подумала: «Какая невероятная чепуха!» Но все были такие серьезные! И она не осмелилась засмеяться. Не сумев придумать, что сказать в ответ, она молча поклонилась и взяла наперсток, стараясь сделать это как можно торжественней.
А потом все стали есть карамель. Поднялся шум и суматоха. Большие птицы жаловались, что даже распробовать не успели, а маленькие второпях все, как одна, подавились, — пришлось их хлопать по спинам. Наконец и с карамелью покончили, общество снова уселось в кружок и попросило Мышь рассказать что-нибудь еще.
— Вы помните, вы обещали мне рассказать, почему вы ненавидите «ко» и «со», — шепотом сказала Алиса, боясь, как бы Мышь снова не обиделась.
Я исполню вам печальную канцонетту, — вздохнув, сказала Мышь. — Канцонетту, потому что она короткая.
— Почему же? Если конца нету, значит, она должна быть очень длинной, — недоуменно возразила Алиса. Но Мышь изогнула дрожащий хвостик, сжала его лапками и исполнила нижеследующие стихи, которые в памяти Алисы были теперь неразрывно связаны с движениями мышиного хвоста:
Гавка сказала мышке: «Идем!
Ты мне ответишь перед судом!
Нынче мне скучно, и с интересом
я занялась бы нашим процессом».
Мышь отвечала: «Что ж. я согласна!
Пусть нас рассудит суд беспристрастный!
Где же судья и где заседатели,
чтобы напрасно слов мы не тратили?»
Гавкин коварный слышится смех:
«Я, дорогая, справлюсь за всех.
Наши законы — ваша вина.
Будешь немедля ты казнена».
