— А с ними возни не оберешься, — перебил Грифон.
— ...вы делаете два шага вперед!..
— ...со своей омарочкой! — воскликнул Грифон. Конечно же! — крикнул Черепаха-Телячьи-Ножки. — Делаете два шага вперед, потом один оборот!..
Меняешь даму и точно так же возвращаешься! — подхватил Грифон.
— Потом, — продолжал Черепаха-Телячьи-Ножки, — вы, так сказать, забрасываете...
— Омарочек! — крикнул Грифон, подпрыгивая в воздух.
— Как можно дальше в море!..
— Плывешь за ними!.. — завизжал Грифон.
— Переворот в воде! — крикнул Черепаха-Телячьи-Ножки, неистово подскакивая на месте.
— Снова меняешь даму! — завопил Грифон.
— И возвращаетесь к берегу. Конец первой фигуры, — сказал Черепаха-Телячьи-Ножки внезапно дрогнувшим голосом. И оба создания, только что совершавшие дикие прыжки, тихо и печально уселись и уставились на Алису.
— Должно быть, очень милый танец, — робко сказала Алиса.
— Хотите взглянуть? — спросил Черепаха-Телячьи-Ножки.
— Конечно, хочу, — сказала Алиса.
— Давай-ка попробуем первую фигуру, — сказал Черепаха-Телячьи-Ножки Грифону. — Если черепаховый суп можно варить без черепах, а с телячьими ножками, то почему кадриль «Омарочку» нельзя танцевать без омаров? Кто будет петь?
— Пой ты, — сказал Грифон. — Я забыл слова. И они торжественно закружились вокруг Алисы,
Размахивая в такт передними лапами, то и дело сходясь и наступая ей на ноги, а Черепаха-Телячьи-Ножки медленно и печально пел:
«Дорогая, чуть быстрее! — говорит улитке сиг.
— Линь на пятки наступает, он мне хвост отдавит вмиг.
Черепахи и омары — все успели раньше нас,
Ждут на гальке, как вы нынче, уж не пуститесь ли в пляс.
Не пойдете ль, не хотите ль вы пуститься с нами в пляс?
Не пойдете ль, не хотите ль вы пуститься с нами в пляс?
Вы не можете представить, как у вас захватит дух
В тот момент, как вас подбросят и вы прямо в море — бух!»
«Далеко, — улитка шепчет. — Лучше в следующий раз.
Ах, спасибо. Только нынче не пойду я с вами в пляс.
Не пойду я, не хочу я, не пойду я с вами в пляс.
Не пойду я, не хочу я, не пойду я с вами в пляс.»
«Эка важность, что не близко, — отвечает ей дружок. —
у морей не только ближний — есть и дальний бережок.
Я когда далек английский, то французский возле вас.
Не теряйтесь и пускайтесь и пускайтесь с нами в пляс.
Не пойдете ль, не хотите ль вы пуститься с нами в пляс?
Не пойдете ль, не хотите ль вы пуститься с нами в пляс?»
— Благодарю вас, смотреть на этот танец очень интересно, — сказала Алиса, радуясь, что он закончился. — И песня про сига тоже интересная и мне очень понравилась.
— А кстати о сигах, — сказал Черепаха-Телячьи-Ножки. — Вы их, конечно, видели?
— Да, — сказала Алиса, — довольно часто вижу, ем и... — и запнулась.
— Не «вижу емы», а «вижу их», — сказал Черепаха-Телячьи-Ножки. — Но если вы их так часто видите, вы, конечно, знаете, как они выглядят.
— Я думаю, что да, — задумчиво ответила Алиса. — Они держат хвосты во рту и посыпаны сухариками.
— Про сухарики мы еще поговорим, — сказал Черепаха-Телячьи-Ножки. — Но они действительно держат хвосты во рту. И по той причине, что...
Черепаха-Телячьи-Ножки зевнул и закрыл глаза.
— Расскажи ей сам, по какой причине, и все такое прочее, — сказал он Грифону.
— Причина та, — сказал Грифон, — что линь все таки наступил ему на хвост. И от боли он зажал хвост во рту. И теперь держит, чтобы никто больше на него не наступал. На хвост, значит. Вот и все.
