— Конечно же, нет! — рассердилась Алиса.
— Ага, значит, ваша школа не так уж хороша, — успокоился Черепаха-Телячьи-Ножки. — А в объявлении о нашей школе в конце было написано: «Дополнительно: французский, музыка и ежедневное купание в ванне».
— А зачем оно вам было нужно? — спросила Алиса. — На дне-то морском.
— Я не мог себе позволить изучать его, — вздохнул Черепаха-Телячьи-Ножки. — Я кончал только основной курс.
— А что в него входило? — осведомилась Алиса.
— Само собой разумеется, Хроматика и Лавиратура, — ответил Черепаха-Телячьи-Ножки. — Потом четыре начала Арифметики: Солжение, Непочитание, Глупожение и Беление.
— Я никогда не слышала о Глупожении, — осмелилась сказать Алиса. — Что это такое?
Грифон от удивления встал на дыбы.
— Ты никогда не слышала, что значит «глупожать»? — воскликнул он. — А что такое «умножать», ты знаешь?
— Да, — неуверенно сказала Алиса.
— Ну, если ты не понимаешь, какая разница между словами «умножать» и «глупожать», то, значит, ты простофиля, и все! — заявил Грифон.
У Алисы не хватило духу спорить по этому поводу. И она обратилась к Черепахе-Телячьи-Ножки:
— А что еще вы проходили?
— Еще Мистерию, — ответил Черепаха-Телячьи-Ножки, пересчитывая предметы по когтям на передних ластах. — Мистерию древнюю и Мистерию новую. И Глубокологию. И еще Трясование. Учителем Трясования был один старый угорь. Он приходил раз в неделю и преподавал нам Трясование, Ляпку и Сжимопись.
— Хоть на что это похоже? — спросила Алиса.
— Сам-то я этого показать не смогу, — сказал Черепаха-Телячьи-Ножки. — Я слишком толстый. А Грифон этого не проходил.
— Не до того было, — сказал Грифон. — Я изучал классические языки. У нас учителем был старый-престарый краб.
— Я к нему так и не попал, — вздохнул Черепаха-Телячьи-Ножки. — Ходили слухи, что он преподавал Болтынь и Кречетский.
— Преподавал, — вздохнул Грифон. — Говорят, он и Самскрип знал. — И оба они опустили морды на лапы.
— А сколько у вас было в день уроков? — торопливо переменила тему Алиса.
— В первый день десять, — сказал Черепаха-Телячьи-Ножки, — на второй девять, на третий восемь и так далее.
— Какое смешное расписание! — воскликнула Алиса.
— Чем больше сразу учишься, тем меньше после мучишься, — заметил Грифон.
Эта мысль оказалась настолько новой для Алисы, что она немного подумала, прежде чем сказать:
— Значит, на одиннадцатый день у вас уроков не было?
— Само собой разумеется, — ответил Черепаха-Телячьи-Ножки.
— А что было на двенадцатый день? — сгорая от любопытства, спросила Алиса.
— Хватит про занятия, — решительно вмешался Грифон, — расскажи ей, как мы развлекались.
Глава десятая
КАДРИЛЬ «ОМАРОЧКА»
Черепаха-Телячьи-Ножки глубоко вздохнул и утер ластом глаза. Он смотрел на Алису, он пытался говорить, но некоторое время его голос прерывался от рыданий.
— Словно костью подавился, — сказал Грифон и принялся трясти его и колотить по спине. Наконец Черепаха-Телячьи-Ножки вновь обрел дар речи. По щекам его катились слезы, но он продолжал:
— Вам, вероятно, не приходилось подолгу жить под водой...
— Не приходилось, — сказала Алиса.
— ...и, вероятно, вы никогда не встречались ни с одним омаром...
Алиса начала было: «Я однажды пробовала...» Но вовремя спохватилась и сказала:
— Нет, никогда!
— ...так что вы даже представить себе не можете, какая восхитительная вещь кадриль «Омарочка».
— Разумеется, — сказала Алиса. — А что это за танец?
— Ну, сначала вы строитесь вдоль берега в линию, — сказал Грифон.
— В две линии! — воскликнул Черепаха-Телячьи-Ножки. — Тюлени, черепахи и так далее. Потом, когда вы уберете с дороги медуз...
