— А почему бы и нет? — сказал Заяц. Алиса промолчала.
Соня закрыла глаза и задремала. Шляпочник ущипнул ее, она пискнула, проснулась и продолжала:
— Которые начинаются с «М». Эмблемы, эмали, эмиров, эмоции. Ведь вот сказать «эмоции» легко, а виданное ли дело их лепить?
— Вы меня спрашиваете? — застеснялась Алиса.— Я не думаю...
— Не думаете, так и молчите, — заявил Шляпочник.
Такой грубости Алиса не перенесла. Она возмутилась, встала и пошла прочь. Соня уснула тут же, а остальные двое не обратили никакого внимания на ее уход. Она все-таки оглянулась, смутно надеясь, что ее позовут, и увидела, как они пытаются засунуть Соню в чайник.
— Ни в коем случае сюда не вернусь! — говорила Алиса, пробираясь сквозь чащу. — Какая все это глупость, самая глупейшая из всех глупость!
В жизни такой не встречала!
И тут она увидела дерево, в котором была дверь. «Ой, как интересно! — подумала она. — Но нынче все интересно. По-моему, стоит войти». И она открыла дверь и вошла.
И оказалась в том самом длинном зале возле стеклянного столика.
— Уж на этот раз я все сделаю так, как надо, — сказала Алиса. Она взяла золотой ключик, отперла дверцу в сад, только после этого принялась за кусочки гриба, которые сберегла в кармашках, уменьшилась, прошла через коридорчик, — и вот наконец оказалась в прекрасном саду среди ярких клумб и прохладных фонтанов.
Глава восьмая
ПАРТИЯ В КРОКЕТ
У входа в сад стоял развесистый куст, усеянный белыми розами. Вокруг куста хлопотали три садовника, лихорадочно перекрашивая розы в красный цвет. «Любопытное занятие», — подумала Алиса, подошла поближе, чтобы приглядеться, и услышала, как один из садовников говорит другому:
— Пятерка, поосторожней! Ты на меня краской брызжешь!
— А я не виноват, — сердито ответил Пятерка. — Меня Семерка под руку толкнул.
Семерка оглянулся.
— Давай, давай, Пятерка! Вали на других!
— А уж ты бы помолчал! — не успокаивался Пятерка. — Королева еще вчера сказала, что тебя пора казнить.
— За что? — спросил тот, кто заговорил первым.
— Уж не твое дело, Двойка! — сказал Семерка.
— Нет, его дело! — продолжал Пятерка. — Я скажу за что. Тебе велели принести на кухню лук, а ты принес и стрелы.
Семерка бросил кисть и уж было начал:
— Знаешь что! Изо всех несправедливостей... Как вдруг взгляд его упал на стоящую рядом
Алису, и он осекся. Остальные тут же оглянулись, и все трое стали низко кланяться.
