Несомненно, он был прав, но Алиса терпеть не могла, когда с ней так разговаривали. «Что за манера спорить у этих созданий! — проворчала она. — Это ужасно! С ума можно сойти!»
А Лакей, видимо, решив, что настал удобный случай, повторил свои слова с некоторыми изменениями.
— Я намерен сидеть здесь время от времени, дни за днями, — сказал он.
— А мне что прикажете делать? — спросила Алиса.
— Что хотите, то и делайте, — ответил Лакей и стал насвистывать какую-то песенку.
— С ним бесполезно разговаривать, — сказала Алиса, потеряв всякое терпение. — Он просто дурак, и все.
И она открыла двери и вошла.
Двери вели прямо в большую кухню. Кухня была полна дыма. Посреди на трехногой табуретке сидели Ее Высочество Герцогиня и нянчили младенца. У огня возилась кухарка, помешивая в огромном котле, который, по-видимому, до краев был полон супа.
«Да они же переперчили суп!» — едва успела подумать Алиса и тут же чихнула.
Переперчен был не только суп, но и воздух. И Герцогиня тоже время от времени чихала, а младенец вопил и чихал, чихал и вопил беспрерывно. Не чихали только кухарка и большой кот, который сидел у очага и улыбался от уха до уха.
— Будьте добры, — робко начала Алиса, не будучи убеждена в том, что прилично первой начинать разговор, — не изволите ли вы мне сказать, почему ваш кот так улыбается?
— Это Чеширский Кот, вот почему, — ответили Ее Высочество. — У, порося!
Последнее слово было произнесено с такой внезапной яростью, что Алиса чуть не подпрыгнула. Но, тут же поняв, что оно относится не к ней, а к младенцу, она набралась храбрости и заговорила снова.
— А я не знала, что Чеширские коты могут улыбаться.
— Могут, — сказала Герцогиня. — Все могут, в большинстве только этим и заняты.
— Я, по правде говоря, ни одного такого не видала, — вежливо сказала Алиса, очень довольная тем, что разговор завязался.
— А по правде говоря, немного ты и видала, — ответила Герцогиня.
Тон этого замечания Алисе не понравился, и она решила, что лучше бы поговорить о чем-нибудь другом. Пока она пыталась сообразить, о чем именно, кухарка сняла котел с огня и внезапно принялась швырять в Ее Высочество и младенца всем, что под руку попало. Первыми полетели кочерга и совок, за ними последовал град блюдец, блюд и тарелок.
Герцогиня не обращала на них внимания даже тогда, когда они попадали в цель. А младенец вопил уже давно. Так что нельзя было сказать, беспокоят его удары или нет.
— Но подумайте, что вы делаете! — закричала Алиса, подпрыгивая от крайнего ужаса. — Это же его драгоценный носик1
Широченная кастрюлина пронеслась мимо носа младенца, чуть не снеся его до основания.
— Ежели бы каждый начал думать, что делает, — прохрипели Ее Высочество, — все вокруг завертелось бы — только держись!
— А все вокруг и так вертится днем и ночью, — сказала Алиса, очень довольная возможностью блеснуть своими познаниями. — Земля делает полный оборот за двадцать четыре часа. Уж вам-то пора бы...
— Топора бы, топора! — сказали Ее Высочество.— И снять с нее голову!
Алиса с некоторой тревогой глянула на кухарку, поняла ли та намек. Но кухарка сосредоточенно перемешивала суп и, казалось, ничего не слышала. И Алиса, осмелев, продолжала:
— По-моему, за двадцать четыре. Или за двенадцать? я...
— Ох, не надоедай! Терпеть не могу цифр, — сказала Герцогиня и снова принялась укачивать ребенка, напевая что-то вроде колыбельной и с силой встряхивая его при каждой рифме.
Едва малютка твой чихнет,
Дай ему перцу — он уснет.
Он все соображает,
Нарочно раздражает!
А кухарка и малютка подхватили припев:
У а! У а! У а!
Приступив ко второму куплету, Герцогиня так яростно взялась подбрасывать младенца, а он в ответ так завопил, что Алиса едва расслышала слова:
И я малюточку мою,
Едва чихнет, нещадно бью.
Он перец обожает,
Так пусть не возражает,
И снова последовал припев:
У а! У а! У а!
— На! Хочешь — понянчи! — И младенец полетел на руки к Алисе. — Мне пора идти и готовиться. Я нынче играю в крокет с Королевой!
