Надо было немедленно приниматься за левый кусок, но это нелегко было сделать. Подбородок так прижало к туфлям, что рта было не раскрыть. Но наконец ей удалось откусить чуточку от левого куска.
— Ну, вот! Голову мне отпустило, — сказала Алиса и, начав эту фразу радостно, закончила ее перепуганно, ибо оказалось, что плеч ее нигде невидно и что, если взглянуть вниз, то из моря зеленых чешуек где-то далеко внизу торчит, как стебель, ужасной длины шея.
— Это что за зелень? — сказала Алиса. — И куда подевались мои плечи? И почему это я не могу увидеть вас, мои бедные руки?
Эти слова она говорила, размахивая руками, но далеко внизу еле дрогнули зеленые чешуйки и больше ничего не произошло.
Дотянуться руками до головы явно не было никакой возможности, и поэтому Алиса попыталась пригнуть голову к рукам. И тут, к ее величайшему удовольствию, оказалось, что шея может извиваться в любом направлении, как змея. Алисе уже удалось изящно изогнуть ее зигзагом и приблизить таким образом голову к зеленым чешуйкам, оказавшимся вершинами деревьев, которые только что головокружительно возвышались над маленькой девочкой, — как вдруг кто-то рядом зашипел, и она испуганно оглянулась. И прямо в лицо ударила ее крыльями большая Голубка.
— Змея! — кричала Голубка.
— И вовсе я не змея! — вознегодовала Алиса. — Оставь меня в покое.
— Нет, змея, змея! — повторила Голубка, но уже не так убежденно, и горестно добавила: — Я, кажется, все перепробовала, но никак мне от них не избавиться.
— Понять не могу, о чем ты говоришь! — сказала Алиса.
— Я среди корней пряталась, под берегом пряталась, в кустах пряталась,— продолжала Голубка, не обращая внимания на Алису. — Но эти змеи! Разве от них спрячешься?
Алиса ничего не понимала, но явно бесполезно было пытаться прервать Голубку.
— Мало мне хлопот с высиживанием, — жаловалась Голубка, — так я еще должна день и ночь быть настороже из-за змей. Я три недели глаз не смыкаю!
— Я вам сочувствую, — сказала Алиса, начиная понимать, о чем речь.
— Уж я выбрала самое высокое дерево, — продолжала Голубка, доходя почти до крика, — уж я думала, что наконец от них избавлюсь, — так они с неба валятся! Ух, эти змеи!
— Говорят тебе, я вовсе не змея! — сказала Алиса. — Я— я...
— Вот именно. Так кто же ты? — сказала Голубка. — Посмотрим, что ты придумаешь!
— Я...— я маленькая девочка, — неуверенно сказала Алиса, припоминая все нынешние превращения.
— Интересное дело! — с глубочайшим презрением сказала Голубка. — Я видела множество маленьких девочек, но ни у одной не было такой шеи.
— Нет, нет, ты змея, отрицать бесполезно. Ты еще мне скажи, что ты никогда не пробовала яиц!
— Яйца я пробовала, — ответила Алиса (она была правдивым ребенком), — но, если хочешь знать, девочки едят яйца ничуть не меньше, чем змеи.
— Не верю, — сказала Голубка. — А если даже это так, то, значит, они просто разновидность змей. Вот и все.
Эта мысль была столь нова для Алисы, что она некоторое время молчала, и Голубка успела добавить:
— Ты ищешь яйца, — меня не обманешь! И какая мне разница, кто ты — девочка или змея?
— А для меня очень большая разница, — поспешно возразила Алиса. — И яиц я не ищу. А искала бы — так не твоих. Я сырых яиц не ем.
— Ну так и ступай отсюда! — сердито ответила Голубка, снова устраиваясь в гнезде.
Алиса, пригнув голову как можно ниже, с трудом пробивалась среди деревьев, потому что шея все время застревала в ветвях и то и дело приходилось высвобождать ее. Наконец она вспомнила про кусочки гриба и, с величайшей осторожностью надкусывая то один кусочек, то другой, соответственно то удлиняясь, то укорачиваясь, наконец, обрела свой обычный рост.
Она настолько успела отвыкнуть от подобных размеров, что сначала ей стало даже как-то не по себе. Но через несколько минут она снова привыкла и заговорила сама с собой, как обычно.
— Что ж, мой план наполовину выполнен. Все эти превращения уж очень с толку сбивают. Никогда не знаешь, какой окажешься через минуту. Но вот рост мне возвращен, и теперь пора отправляться в тот прекрасный сад.
