А старик к тому времени уже кукурузную метелку смастерил и на печь положил.
Вошли братья-воры в дом, даже не поздоровались и сразу же давай на деда кричать, за что, мол, он их обманул, в суд его за собой тянут.
Старик-то догадался, что братья с клячей сделали, знал, какие они жадные, вот он и говорит:
— Видать, вы лошади много овса сразу дали, она все съела, воды опилась, вздулась да и сдохла. Тут моей вины нет, не след вам было ей так много корма задавать, непривычная она.
Но братья-воры только одно знают, в суд старика тянут. Лошади-то они теперь лишились и стараются хоть часть денег обратно вернуть.
А бабка тоже раскричалась, что дед, мол, не виноват, что должны они сами на себя пенять.
Старик велел ей замолчать.
— Нет, не буду молчать!
— Замолчи, говорю!
— Нет, не буду...
Старик тут вроде совсем взбеленился, выхватил нож, подскочил к бабке да и пырнул прямо в живот.
Только он ее ударил, как хлынула кровь из бычьего пузыря, и бабка наземь повалилась — умирает, да и только.
Остолбенели братья-воры, а старик как ни в чем не бывало говорит им:
— Ну ладно, ребята, пошли в суд. Братья пошли за ним.
Не успели они немного отойти, как вдруг старик остановился:
— Знаете что, люди добрые, вернемся обратно, вы повремените малость, я оживлю свою бабку, а то жаль ее, сердечную. Потом пойдем судиться.
— Как это ты ее оживишь, ежели убил?
— Ну, это совсем нехитрое дело.
Побежали братья за дедом посмотреть, как это он будет бабку воскрешать.
Пришли они домой, старик тут же взял с печи кукурузную метелку и начал гладить бабку, приговаривая: Вставай-ка, бабка, поскорей, Вставай-ка, бабка, веселей!
Как услышала старуха эти слова, встрепенулась, начала глаза тереть и говорит, словно только проснулась: _Ну и крепко же я спала!
А братья ничего не понимают, друг на друга глаза таращат.
Пришли они в себя, спросили деда:
— Что же это, ты всех мертвых так оживляешь?
— Всех, лишь бы померли.
Начали братья-воры между собой перемигиваться и перешептываться — мол, хорошо бы заиметь метелку волшебную.
— Своими ведь глазами видели,— говорит один, которому больше всех по душе метелка пришлась. Он все рассчитывал, сколько денег они заработают, ежели смогут мертвецов воскрешать.
Начали они торговаться. Торговались, торговались, пока не сговорились: дали старику две шапки золота, забрали метелку и ушли с ней.
Как пришли братья-воры домой, сразу же в конюшню бросились — коня воскрешать.
Ничего не выходит.
Попытались потом воскресить мужика одного из их села... Только тот умер по-настоящему, как все умирают, куда же его воскрешать!
Помчались они сызнова к старику, ног под собой не чуют, об одном только и думают — связать его и потащить в суд.
Но только старик тоже не сидит, сложа руки, пока они домой ходили, пока метелке испытание устраивали да обратно к нему возвращались. Вышел он из дому, наведался по очереди во все корчмы, что по дороге к суду, со всеми корчмарями сговорился, что они должны сделать, да тут же с ними и расплатился.
Прибежали к нему братья-воры, трясутся от злости, а он им говорит:
— Пожалуйста, пойду в суд, почему не пойти, мне бояться-то нечего, я вам дал хороший товар, да вы его попортили. Только погодите чуток, возьму с собой мой кивер, что остался у меня с той поры, когда я солдатом был.
Взял старик кивер и пошли они.
На пути корчма. Старик говорит:
— Остановимся малость, перекусим, а то устал я очень, да и есть хочется. Вы тоже со мной перекусите.
Поели они, выпили, расплачиваться надо... Старик подзывает к себе корчмаря.
— Эй, хозяин!
— Что?
— Выбей дно из бочки и угости всех вином, пусть пьют за меня, а то я иду с этими людьми судиться.
— А кто платить будет? — спросил корчмарь, с которым дед еще ранее сговорился.
— Как кто? Кивер заплатит,— ответил дед и отдал кивер корчмарю.
Тот унес кивер в другую комнату и скоро вернулся, возвратил его деду и при этом низко поклонился, словно барину какому. А старик сразу же ушел с тремя братьями-ворами.
Те снова перешептываться начали: что, мол, за кивер, который сам расплачивается?
Вошел дед еще в одну корчму, потом в другую, третью, и всюду то же самое повторилось. Так шли они, пока братья не утерпели и спросили его:
— Что это, дед, за кивер, который всюду за тебя платит?
— Ну, сынки, это длинная история, кивер-то не простой, да так и быть, я вам расскажу, только коротко.
— Расскажи, сделай милость, дедушка!
— Это кивер волшебный. Он расплачивается за всякого и повсюду. Мне его подарил сам император, когда я еще молодым был. Воевали мы вместе, и я ему жизнь сохранил, от врагов спас.
Надумали тогда братья-воры купить волшебный кивер и просят старика продать его.
— Ну уж нет,— ответил дед,— а то останусь я вовсе ни с чем. Коня вы у меня убили, перекормили по своей жадности, с метелкой Бог знает что сделали, только тоже испортили, а потом еще пришли ко мне и в суд потянули, а я уж до старости дожил и никогда не судился. Нет, больше продавать вам я ничего не буду.
Лучше пойдемте в суд, пусть меня осудят, коли виноват, а когда из тюрьмы выйду, останется мне хоть кивер, а то все остальное я уж по вашей милости потерял.
— Да нет, дедушка, ты уж нас прости, ошиблись мы, не подумали,— захныкали братья-воры, - не будем мы больше так поступать, а ты как следует нас обучи, что с кивером делать надо...
— Да я вас и в те разы обучал, только чем я виноват, ежели вы никак в толк ничего не возьмете?
— Теперь непременно возьмем, а тебе заплатим за кивер три шапки золота.
Почесал дед затылок и задумался.
— Знаете что?
— Что? — спросили братья.
— Продам вам кивер, да только вот с каким уговором.
— Ну, говори быстрее.
— Вы мне дадите три шапки золота и грамоту. А там напишите, что ко мне больше приставать не будете, что бы ни случилось. Согласны?
— Согласны.
— Ну, ударим по рукам, раз так.
Написали они грамоту, взял старик деньги, а братья воры — кивер, разошлись каждый в свою сторону и больше никогда не виделись. Дед и на этот раз одурачил братьев воров, но они не могли ничего поделать — грамоту-то сами подписали, да и старик им послал передать, что все это он в отместку сделал за то, что они его первые обманули.
А я кончил эту сказку, и все это такая же чистая правда, как...
Те нивы, что вспаханы были овцой,
Рога у свиньи, что увидел слепой,
Который с клюкой проходил по дороге,
С которым шутя поравнялся безногий,
А после безрукий обоих поймал,
И голый за пазуху всех запихал.
